Редкие металлы: блефуют все

Это было вполне предсказуемо: как говорится, тема есть, рано или поздно Россия к ней бы вернулась. Но текущий контекст, внутри которого развернулась торговля запасами редких и редкоземельных металлов (сокращенно их именуют РМ и РЗМ) между странами, не мог предположить никто. Эту группу минералов называют «металлы будущего», «металлы высоких технологий» — без них невозможно развивать экономику данных. Но с легкой руки Трампа они стали инструментом даже не в экономической, а в политической борьбе. «Федеральный Бизнес-журнал» еще в конце 2023-ого подробно анализировал тему добычи и переработки РМ и РЗМ в нашей стране и давал расклад сил на мировом рынке. Тем интереснее сравнить и понять, а что изменилось с тех пор, кроме политического контекста. Полезна ли с точки зрения развития отрасли та шумиха, которая вдруг возникла вокруг нее? Именно на это и надеются те, кто ратует за то, чтобы у России была своя суверенная цепочка добычи и переработки редких и редкоземельных металлов. И пока надежда — это все, что у них есть.

Непогруженным в нюансы трудно отфильтровать суть от шумихи вокруг нее и понять, а есть ли, чем торговать. Невозможно даже представить, что господин президент Америки не в теме, ему наверняка дали подробный расклад по ресурсам, которыми располагают Россия и Украина. А если так, то он вполне себе представляет истинную цену того, что является предметом торга. Экспертам кажется, что она, мягко говоря, слегка завышена.

Амбиции или расчет?

Кажется, бизнесмен-Трамп вступил в противоречие с Трампом-политиком, раз готов сделать ставку на сделку, выгода которой находится под большим сомнением. Но ирония момента в том, что никто не знает наверняка, а Трамп это всерьез, или редкие и редкоземельные металлы — это единственное хоть сколько-нибудь стоящее, что может предложить ему Украина в обмен на военную и политическую поддержку от США? Тактика ведения дел «с нахрапу», то есть буквально дерзко и нагло, свойственна действующему американскому президенту. В данном случае его бизнес-идеи активно подогреваются амбициями соперничества на равных с Китаем, ведь именно он —абсолютный чемпион по развитию индустрии. У него больше всех запасов, продвинутые технологии, замкнутые цепочки, устойчивый и большой внутренний спрос. Китай управляет общемировым рынком редких и редкоземельных металлов — больше всех экспортирует, поэтому устанавливает цены и тем самым фактически блокирует развитие страновых конкурентов, которые заведомо понимают, что соперничество будет ими проиграно.

«Витамины» не для всех

Как бы ни было обидно, но Россия как раз в этой группе наблюдателей. И это несмотря на то, что РМ и РЗМ незаменимы в ключевых отраслях промышленности, где мы пытаемся добиться технологической независимости и предложить актуальные экспортные решения, в том числе в современных средствах вооружения. Эту группу минералов еще называют «витаминами» для промышленности, поскольку их свойства позволяют качественно улучшать характеристики товара. Не будет натяжкой сказать, что их наличие фактически определяет технологическую независимость страны, но не только… Государство, у которого есть доступ к этой группе металлов, получает мощный инструмент в борьбе за доминирование. Лучше всех с этим «оружием» научились управляться все те же китайцы. В 2023 году КНР возобновил обязательное лицензирование для своих экспортеров на вывоз ими галия и германия — согласие на экспорт стратегического сырья дает специальная правительственная комиссия. В прошлом году последовал новый пакет мер по ужесточению контроля за оборотом РМ и РЗМ в КНР — каждый участник отрасли обязан вносить все данные о добытом, переработанном сырье в специальную базу данных. В феврале текущего года Китай расширил экспортные ограничения на вывоз из страны вольфрама, молибдена, индия теллура, висмута и другихметаллов. Американцы решили обернуть против китайцев их же оружие и в конце прошлого годаввели ограничения на экспорт в Китай своих полупроводников и оборудования для их производства.

С прицелом в будущее или с оглядкой на прошлое?

Никто не сомневается, что торг вокруг российских и украинских запасов — еще один акт этой пьесы. На авансцену пригласили тех, кто потенциально был бы способен помочь США добиться перераспределения сил между ними и КНР. Звали Украину, но Россия тоже не прочь поучаствовать в «драке», поскольку увидела в моменте редкую возможность столкнуть с «мертвой» точки стратегически значимую индустрию — без посторонней помощи справиться до сих пор не получалось. Россия тоже оглядывается на Китай с нескрываемой завистью, хотя в период СССР мировое лидерство в области разведки, добычи и переработки редких металлов принадлежало именно нам. Некоторые до сих пор надеются на этом фундаменте построить экономику будущего. Китай же тридцать лет назад начал развивать у себя эту отрасль с прицелом в далекое будущее и не проиграл, сумев выстроить замкнутые циклы от «горы» до продукта высокого передела. Впрочем, такой путь выбирают далеко не все страны, располагающие запасами РМ и РЗМ. Та же Австралия добывает, но не стремится к построению длинных промышленных цепочек внутри страны. Выбор экономически обоснованный, ведь, чтобы добиться рентабельности, нужен большой спрос. Австралия не Китай, ее внутреннее потребление никогда не достигнет нужных объемов.

Таким образом, даже те страны, где разведаны и доказаны запасы редких металлов, своими же руками подарили китайцам тот самый «золотой ключик», который открыл им ворота к мировому доминированию. Несколько десятилетий Китай прицельно работал над задачей и теперь превратил свои компетенции в области РМ и РЗМ в мощный политический рычаг.

Если у кого и есть шансы что-то противопоставить КНР, так это у РФ, говорит директор департамента металлургии и материалов Минпромторга РФ Иван Марков. Рассуждать в таком контексте чиновнику положено по должности, но есть и еще одно основание заявлять о том, что Россия гипотетически могла бы составить конкуренцию Китаю: мы обладаем второй по объему минерально-сырьевой базой металлов редкой группы.

Не каждый металл одинаково рентабелен

Вдохновившись хорошей новостью о том, что у нас есть хоть какой-то козырь, на время возьмем этот тезис за основу и продолжим рассуждать о том, как нам с выгодой использовать свои исходные позиции. В государственных документах ключевая цель — построение замкнутых циклов от добычи до потребления, первое должно быть целесообразно с учетом второго. По мнению науки, начинать надо с другого края. «Я бы начал не с технологий, а с правильной классификации минералов и руд. Вы тут обсуждаете молибден, вольфрам, но это не редкоземельные и не редкие металлы. К ним относятся совсем другие группы. Среди редких земель наиболее востребованы празеодим, неодим и диспрозий, которые используется в постоянных магнитах. Эти металлы дефицитные. Мы не должны просто брать сумму металлов», — считает научный руководитель Института геологии рудных месторождений, петрографии, минералогии и геохимии РАННиколай Бортников. В Минпромторге с наукой советовались, особенно на этапе разработки национального проекта «Новые материалы и химия», внутри которого «сидит» проект по РМ и РЗМ. На этапе его утверждения, особенно финансовой части, чиновники из правительства уже отчетливо понимали: не все редкие металлы одинаково рентабельны, этот тезис и стал отправной точкой в выборе направления развития отрасли и ее господдержки, настроить которую под конкретных производителей пока не получается, хотя в стране предприятий, ведущих добычу и переработку, считанные единицы. Согласитесь, как-то не стыкуется с пафосным тезисом о том, что мы обладаем мощным сырьевым ресурсом.

Как устроена экономика в сфере добычи РМ и РЗМ, объясняет Максим Куклов, руководитель направления АО «Росатом Недра». Предприятие разрабатывает Ловозерское месторождение лопаритовых руд в Мурманской области.Содержание полезного сырья в них в среднем по миру варьируется от 4 до 8%. На единственном в РФ Ловозерском участке содержание полезного концентрата в руде — от 1 до 1,5%. В Минпроме ситуацию оценивают здраво и смотрят на нее под тем же углом, что и основные игроки отрасли РМ и РЗМ. «Мы, безусловно, входим в число мировых лидеров по запасам. Вопрос, какой объем из них можно считать рентабельным и необходимым к добыче и отработке, — добавляет Иван Марков (Минпромторг РФ). — Например, содержание РЗМ «тяжелой группы» на глиняных месторождениях КНР превышает наши в среднем в шесть раз. Лопаритовые руды в Мурманской области содержат РЗМ «легкой группы» в шесть раз меньше, чем сопоставимые породы в США и Китае. То есть добыча и переработка у нас более дорогая, а имеющиеся предприятия требуют глубокой модернизации и перенастройки производственных процессов. Но из-за низкой рентабельности у них нет на это средств».

Расклад не в нашу пользу

Все тот же Ловозерский ГОК, признают в его руководстве, продолжает использовать экстенсивные способы отработки месторождения — так здесь делали еще в советские времена. Отработка ведется сразу в трех разных направлениях, к каждому приходится тянуть инфраструктуру, что приводит к росту операционных затрат. По словам Максима Куклова, у ГОКа есть проект оптимизации, суть которого в том, чтобы перейти к разработке одного, конкретного участка, добычу на котором хотят максимально автоматизировать, чтобы снизить операционные затраты хотя бы на 5–10%. Идея есть, проект готов, но с реализацией туго. «Чтобы все это реализовать, нам необходима помощь государства — для таких проектов требуется допфинансирование на инвестиционной стадии и операционная поддержка в период реализации. Те механизмы, которые есть, не совсем применимы к действующим предприятиям», — поясняет Максим Куклов и раскладывает экономику буквально на пальцах. Простой анализ ни у кого не оставляет иллюзий: добыча РМ и РЗМ в РФ на текущий момент нерентабельна, все проекты в отрасли крайне капиталоемкие. Большая часть месторождений страны находится в удалении от какой-либо инфраструктуры. Отсюда высокие вложения в строительство подъездных путей, ЛЭП и вахтовых поселков — сразу можно накидывать плюс 30–50% к CAPEX. Еще 10% в капзатраты и как минимум 5% в операционные стоит добавить из-за суровых климатических условий в местах залегания минералов, что влечет дополнительныйрасход ресурсов, прежде всего, энергии, а на стадии строительства приходится соблюдать повышенные требования к прочности и безопасности объектов.Территории, о которых идет речь, в основном малонаселенные, работа на объектах возможна только вахтовым методом, что в среднем еще на 5% увеличивает постоянные расходы.

Сильная поддержка

На все это сверху накладываются макроэкономические показатели. По словам представителя АО «Росатом Недра», начиная с 2022 года операционные затраты добычных проектов в сфере РМ и РЗМ за счет инфляции выросли на 21%. При этом на мировых рынках установился противоположенный вектор — на фоне демпинга со стороны монополистов, основных производителей, в первую очередь, китайцев, цены идут вниз. Добавим к этому крайне высокую стоимость заемных денег в РФ и получим печальный результат: российские РМ и РЗМ при всех этих вводных оказываются совершенно неконкурентоспособны. Китайцы продают некоторые металлы редкой группы на 70% дешевле, чем мы. Как такое возможно, если, как говорит советник генерального директора АО «Росатом Недра» Магомед Гехаев, в среднем общемировая рентабельность в отрасли составляет не более 15–16%, а средняя стоимость фондирования в странах, ведущих добычу, около 12%. Как китайцам удалось свести экономику и стать безоговорочным мировым лидером?

Никакого секрета нет: просто в КНР начиная с 2012 года последовательно и неуклонно, в ежегодном режиме вводили меры поддержки. В 2012 году они начали стимулировать внутренний спрос, предоставляя субсидии потребителям. Потом ввели субсидию на опытно-конструкторские разработки, и это были безвозмездные гранты. Спустя пару лет поняли, что эти меры не работают и принципиального шага вперед совершить не удалось. Тогда запустили субсидии для горнодобывающих предприятий по следующей схеме: правительство выплачивало 1000 юаней за тонну добытой руды и до 1500 юаней за тонну обогащенной и разделенной. Российский Минпромторг все еще рассуждает о том, а стоит ли так напрямую компенсировать затраты, и какие из добываемых металлов стоит сделать приоритетами. «История с поддержкой через OPEX может быть эффективна, вопрос только во встречных обязательствах, нужно проработать механизм», — говорит директор департамента металлургии и материалов Минпромторга РФ Иван Марков. Таким образом государство дает понять, что настолько прямую поддержку предложить отрасли пока не готово. Вместо этого, поясняют чиновники, есть промышленная ипотека, в рамках которой можно получить займ до 500 млн рублей на создание и модернизацию промышленных объектов. Следом на помощь отрасли «спешит» нацпроект «Новые материалы и химия», который предусматривает еще более широкий инструментарий. В нем, например, предусмотрено крайне востребованное субсидирование процентной ставки. Вот только входной порог на получение такой поддержки высок, стоимость инвестпроекта должна укладываться в коридор от 2 до 100 млрд руб. Если объем инвестиций меньше, добро пожаловать вФРП, у которого есть программы для приоритетных направлений. Для компаний, которые будут проводить НИОКР, есть адресное постановление правительства за номером 1649.

У самих участников отрасли несколько иной, более приземленный взгляд на то, чем им могло бы помочь государство, чтобы отрасль «задышала». В АО «Росатом Недра» предлагают ввести льготу по НДПИ. Конкретно для Ловозерского ГОКа нелишним было бы расширение границ территории опережающего развития «Столица Арктики» с ее преференциями для резидентов, льготный кредит на развитие в рамках промкластера. Если правительство хочет сдвинуть дело с мертвой точки, говорит спикер от «Росатом Недра», ему надо взять на себя операционные расходы до выхода хороших производителей на экономические показатели, а, чтобы этот момент наступил, бюджету необходимо инвестировать в модернизацию устаревших мощностей. Впрочем, это точно вряд ли…

Искусство обогащения

Скорее, участникам отрасли, которые надеются дожить до лучших времен, стоит поискать технологии, способные обогатить наши бедные руды. И тут впору вспомнить о советском наследии. С него бы можно было стартовать, если бы не одно важнейшее обстоятельство. Отрасль, а вместе с ней и научные наработки, долгое время оставалась не удел. С тех пор спрос на металлы в мировой экономике существенно изменился, что-то уже не актуально. Придуманные когда-то в тиши научных лабораторий методы так и не были апробированы на практике, то есть остались научной теорией, максимум подтвержденной лабораторным путем. Научный руководитель Института геологии рудных месторождений, петрографии, минералогии и геохимии РАН Николай Бортников приводит в пример технологию извлечения РЗМ из апатита, его месторождения есть в России, их разработка ведется, можно было бы и больше, если бы расширить ассортимент продукции на основе апатита. Но в советские годы не было потребности в редких металлах, и востребованность добытых знаний оказалась близка к нулю. Или вот другой пример: Танторское месторождение в Якутии: руда там радиоактивная, придется искать технологии извлечения и переработки.

Здравая оценка

Академик Бортников обращает внимание на то, что Россия снова пытается начать решать задачу не с того края. По его мнению, для начала нужно переоценить запасы, пока же все опираются на устаревшие данные, добытые в эпоху совсем другого технологического развития. Чтобы оценить текущее состоянии минерально-сырьевой базы РФ, лучше бы снова заглянуть под землю. Современные технологии позволят получить более достоверное описание запасов, и на базе новых данных можно будет с высокой долей вероятности оценить целесообразность добычи и выстроить экономику переработки.

Выходит, на фундаменте советского прошлого будущего не построить. Первый проректор Университета науки и технологий МИСиС Сергей Салихов подчеркивает, что за последние 30–35 лет мы полностью утратили не только компетенции, но и возможности их воспроизводства. Он приводит в пример узбеков, которые активно развивают новые месторождения в Навои и Алмалыке исключительно высокотехнологичными методами, и прямо на месте, «в полях», готовят специалистов для горнодобывающей промышленности Узбекистана. «Они ведут финансовую битву буквально за каждого хорошего выпускника. Как бы вуз ни готовил, невозможно организовать массовую подготовку в Москве для того же Ловозерского ГОКа. Мы можем выпустить исследователя, но массовая подготовка специалистов должна идти на местах добычи. И здесь участие бизнеса становится определяющим», — подчеркивает Сергей Салихов (МИСиС).

Война за технологии

Университеты ждут активного движения навстречу со стороны бизнеса. Представители высшей школы подчеркивают, что они, скорее, про послезавтра, в которое надо инвестировать сейчас, чтобы создать научно-технический задел в горнодобывающей отрасли. Китаю для этого потребовалось три десятилетия. Чтобы форсировать этот путь, России нужны готовые специалисты, способные работать с новейшими технологиями. И то, и другое есть в Китае, но он не намерен делиться, соблюдая «цели защиты национальной безопасности и общественных интересов». Ограничения на экспорт некоторых технологий добычи и переработки редкоземельных элементовМинистерство коммерции страны ввело в декабре 2023 года. Например, запрет распространяется на изготовление самарий-кобальтовых, неодим-железо-борных и цериевых магнитов, которые широко применяются в авиа- и автомобилестроении, при производстве альтернативных источников энергии. Конечно, таким образом КНР воюет с США, но исключений ни для кого не делает. В итоге российские редкие и редкоземельные металлы на стадии низкого передела вывозятся на дальнейшую переработку в Китай, а оттуда въезжают обратно в виде готовых изделий, например, литий-ионных батарей для различных сфер применения.

Мелкими шагами

Налицо очередная сложная проблема — разрыв технологической цепочки. Оставшиеся еще со времен СССР мощности переработки в РФ настолько устарели и обветшали, что не способны закрыть эти разрывы. Корифей советского прошлого — «Соликамский магниевый завод». Он — самый яркий пример того, на каком уровне развития находится сегодня Россия. «Остатки советской промышленности есть, — говорит генеральный директор ОАО «Соликамский магниевый завод», председатель Ассоциации производителей и потребителей редких и редкоземельных металлов Руслан Димухамедов. —С одной стороны, нам бы неплохо возродить былую славу, но с другой стороны, нам нужно просто наладить выпуск конкретных продуктов».

И кое-какие подвижки в этой части есть, например, «Уралредмет» запустил производство магнитов на основе РЗМ, но пока совсем в небольших объемах. Есть производство редкоземельной продукции у ГК «Скайград» в Королёве Московской области. «Соликамский магниевый завод» заявил о намерении построить собственный завод переработки РЗМ мощностью 2,5 т в год. По словам его директора, два последних года ушли на разработку собственной технологии разделения. В текущем году должно начаться проектирование самого завода, его запуск намечается на 2028 год. «Важно думать о полном суверенитете — надо замыкать цепочку, и важно построить завод только на российском оборудовании, реагентах и всем остальном — будем использовать все российское. Только на всем своем сможем добиться полной независимости от внешних источников. Прелесть редкоземельного производства в том, что его можно воссоздать на отечественной компонентной базе», — говорит Руслан Димухамедов.

Цель определена

Путь впереди длинный, но в России удалось найти все, чтобы решить поставленную задачу. Работа кропотливая, но исполнители под нее найдены. Со сбытом вроде бы тоже все понятно — он, прежде всего, в магнитной группе. Речь о постоянных магнитах, сырье для них добывают на том самом Ловозерском ГОК, запасов руды хватит чуть ли не на сотню лет, а раз есть сырьевая база, значит, есть смысл вкладываться в переработку.

На ту же нишу нацелен еще один проект — завод по производству редкоземельных магнитов, который реализует ООО «Рoсатом МеталлТех». Согласно подписанному специнвестконтракту(СПИК) в Глазове Удмуртской области появится первое в России крупнотоннажное производство постоянных редкоземельных магнитов. На запланированную производственную мощность до тысячи тонн в год инвесторы (ООО Русатомметаллтех» — компания-интегратор топливного дивизиона Росатома по направлению «Металлургия» и ООО «Элемаш магнит») планируют выйти к 2028 году. А за горизонтом 2030 года есть планы по расширению производства до трех тысяч тонн. «Скоро мне придется нарисовать звездочку над датой 2028 год — нет подтвержденного спроса, не хотят покупать, поэтому потребуется помощь Минпрома», —заявил на февральском Форуме будущих технологий генеральный директор ООО «РoсатомМеталлТех» Андрей Андрианов. Под помощью он имеет в виду посредничество министерства в диалоге с потенциальными заказчиками, производство которых не полностью локализовано на территории РФ. Если подключить административный ресурс, возможно, удастся набрать необходимый объем заказов. Пока же он вроде бы есть, но прощупывается слабо — для окупаемости проектов по переработке РЗМ и производству продукции высокого передела не хватает.

Андрианов оценивает текущий объем потребления как недостаточный для загрузки крупнотоннажного разделительного производства, и это при том, что в России активно развиваются высокотехнологичные сектора промышленности, на долю которых в среднем приходится порядка 40% потребления РМи РЗМ.

Стройными рядами — к будущему спросу

Именно над спросом и его консолидацией и стоит усиленно работать, тогда будет шанс создать в стране суверенную отрасль редкоземельной промышленности с замкнутым циклом от «горы» до продукта высокого передела. Начать стоит, считают участники отрасли, как раз с постоянных магнитов, без которых невозможно производство FPV-дронов, электромобилей, современных аппаратов МРТ, электростанций, бытовой техники. 30% мирового потребления РМ и РЗМ приходится конкретно на эту нишу. Парадоксально, но факт: в России приняты программы по развитию ветроэнергетики, электротранспорта, беспилотной авиации. На их реализацию выделяются средства господдержки, но почему-то они до сих пор не стали драйвером для развития внутрироссийского производства необходимых для этих секторов промышленности постоянных магнитов.

Разгадка, по мысли генерального директора ООО «Рoсатом МеталлТех» Андрея Андрианова, в том, что внутри госпрограмм нет прямого указания или обязательства закупать оборудование конкретного вида, скажем, на основе постоянных магнитов, да еще и российского производства, поэтому те же ветрогенераторы и аккумуляторы для электромобилей везут по частями или готовые из других стран, что пока и проще, и дешевле.

Постоянство и объемы

В перспективе 2030-ого года именно электротранспорт будет давать больше половины потребления постоянных магнитов, почти 11% —ветроэнергетика, 10% — бытовая техника, 8,9% —энергосберегающие лифты, 4,4% — роботы.

«Несмотря на некий откат к ДВС, который мы сейчас наблюдаем, будущее — за электромобилями, — уверен Андрей Андрианов. — Нам нужно создать единый строй заказчиков и не только в этой нише, а также из производителей БПЛА, ветрогенераторов, приводной техники. Нам необходим контролируемый процесс по этим ключевым направлениям. На этом основана экономика китайского редкоземельного предложения: они сами помогают себе, развивая у себя спрос на продукцию с РЗМ. Нам нужны проекты, вставленные в контекст всей концепции развития промышленности РФ». Сегодня Китай производит от 40 до 80 тысяч тонн постоянных магнитов в год, в России замахнулись пока лишь на тысячу. Конечно, китайцы поставляют и на экспорт, гипотетически и наши производители могли бы добирать заказы на мировых рынках. Постоянные магниты — продукт, который на сегодня имеет самый понятный и прогнозируемый спрос. Они нужны во многих отраслях, где сгенерированная энергия трансформируется в движение, скажем, в тех же высокоскоростных поездах. Впрочем, российская промышленность РМ и РЗМ сегодня точно не готова претендовать на международный рынок, нам бы свои потребности закрыть, чтобы добиться пресловутой технологической независимости.

«Давайте честно ответим на вопрос, возможно ли к 2030 году достичь независимости от импортных РМ и РЗМ? — вопрошает директор департамента металлургии и материалов Минпромторга РФ Иван Марков. — Думаю, как минимум на половину это возможно от того уровня, на котором мы сейчас находимся. Как это сделать? Только в синергии науки, бизнеса и государства. И здесь важно не просто запустить отрасль, необходимо защитить свой рынок от иностранных поставок. Правительство готово рассматривать тарифные меры, пересматривать нормативы по ГОСТам, поощрять внутренний спрос, сейчас обсуждаем механизмы».

Вот вам и ответ на вопрос, в какой точке развития отрасли РМ и РЗМ мы сейчас реально находимся,— прорабатываем, обсуждаем, рассматриваем, анализируем. Конкретики действительно маловато, даже несмотря на повышенный интерес к проблеме и громкие политические заявления, которые пока больше выглядят как большой блеф всех участников «торгов», нежели как выгодное деловое предложение. Между тем для российской редкоземельной промышленности «прививка» иностранными технологиями могла бы стать как раз тем самым импульсом, а гарантированный спрос со стороны одной из крупнейших высокотехнологичных экономик мира позволил бы повысить рентабельность добычи и переработки. Вероятно, именно такой формат сотрудничества между РФ и США имеет в виду российская сторона, хотя детально предмет сделки никто не обсуждал. Такова ситуация на середину марта: Трамп на предложение российского президента публично пока вообще не отвечал, а соглашение по РЗМ с украинской стороной с первой попытки так и не подписано. Уместен ли такой торг со стороны России, не противоречит ли он важнейшей государственной цели по созданию суверенной отрасли, вопрос, который буквально «висит» в воздухе. Но для самой отрасли это, возможно, самый реальный шанс на скорое решение хотя бы части ее проблем. Печать