Точенов: Надо просто работать с избирателями

Протестные тенденции, проявлявшиеся ранее в дальневосточных регионах, могут отразиться на крупной избирательной кампании 2024 года. Однако делать прогнозы в текущих условиях практически невозможно, в том числе из-за ситуации вокруг спецоперации. Об этом заявил ответственный секретарь Совет при президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека (СПЧ), председатель постоянной комиссии по политическим правам, председатель Общественного совета при Минвостокразвития России, президент автономной некоммерческой организации «Центр прикладных исследований и программ» (ПРИСП) Александр Точенов. 

В интервью руководителю ИА AmurMedia Андрею Швецову Александр Точенов высказался об электоральном процессе на Дальнем Востоке, работе совета в период спецоперации и прямых выборах в органы местного самоуправления. 

— Когда, по-вашему, Дальний Восток будет готов к дистанционному электронному голосованию (ДЭГ)?

— В Хабаровском крае, в частности, во время ближайшей кампании дистанционное голосование проводиться не будет. Но, как сказал губернатор Михаил Дегтярев на Дальневосточном электоральном форуме (16+), будем стараться, чтобы в Единый день голосования 2024 года в крае применялось ДЭГ. Тема важная и правильная, особенно для Дальнего Востока. Большие территории, низкая плотность населения — здесь это удобно и правильно. Однако возникает много вопросов. Мы думаем, как сделать лучше с точки зрения контроля над процессом. Система надёжная, сломать ее практически невозможно, но понятно, будут говорить, что все программируется. Я об этом рассказывал на форуме и приводил в пример ситуацию, когда вводился комплекс обработки избирательных бюллетеней. Точно так же. Те, кто заявлял о непрозрачности, потом смотрели результаты — устройства дают возможность проверять, есть формула ручной проверки выборки — и говорили: «Правда так работает? Давайте, ставьте на наши участки». Только когда проигрывали, сразу кричали о фальсификации. А надо просто работать с избирателями.

Возвращаясь к ДЭГ, могу сказать, что процесс идёт. Это неизбежно. Российская избирательная система, пожалуй, самая честная и прозрачная в мире. Я занимаюсь контролем выборов, защитой результатов голосования много лет и вижу, как это работает.

— Последний скандал на выборах в Госдуму связан как раз с электронным голосованием. 

— Это история надуманная, нужно работать со своим избирателем. 

— В какой форме ДЭГ придет на Дальний Восток, учитывая уровень доступности цифровой инфраструктуры в наших субъектах? 

— Во-первых, есть выбор. Бумажные бюллетени никто не отменяет, полной замены не будет. Во-вторых, важно отметить, как сказала Элла Памфилова, на Дальнем Востоке должны внедряться такие формы, чтобы они прижились и обеспечили возможность участвовать даже в дальних улусах Якутии, на дальних стойбищах. Если у вас вот так не получается, вот вам другая формула. 

— Хабаровск один из немногих городов, где остались прямые выборы мэра. Как вы считаете, почему тенденция сити-менеджеров не была у нас реализована?

— Есть разные взгляды на эту позицию. Я сторонник того, чтобы муниципальные органы управления избирались гражданами, а губернаторы, главы регионов могут и назначаться, ведь работа серьезная и большая. А что касается местного самоуправления, то людям это ближе и виднее. Хотя в больших городах есть риски избрания популистов, в то время как нам нужен именно управленец — необязательно специалист ЖКХ или городского транспорта, но реальный управленец, не политик. Но тем не менее, если граждане хотят сами участвовать, переход на другую систему будет создавать лишнее напряжение. Зачем его создавать на ровном месте?

— Дальний Восток еще недавно называли территорией повышенной протестности: митинги в Хабаровске, массовые протесты во Владивостоке в защиту праворульных автомобилей. Насколько сегодня эти тенденции сильны? Помешает ли это проведению избирательной кампании в 2024 году, выборам президента?

— Если будет такая же дурь, как с правым рулем... Сидя в Москве, они не понимают, что здесь происходит, нужно же о гражданах думать. Это качество и цена. Вы хотите, чтобы покупали наши автомобили? Тогда дайте качество и цену. Для Дальнего Востока это была глупость. В итоге отыграли назад, и правильно.

Конечно, любой протест отразится на выборах. Кто знает, что произойдет до марта 2024 года? Мы живем в очень непростое время. Президент же сказал, что впереди — самое сложное десятилетие. Так оно и получается. Речь не только о спецоперации. Это «одно из», вишенка на торте, к сожалению. Но другого пути нет. Поэтому все может отразиться. Все равно некое напряжение, психологическая усталость членов семей участников спецоперации будет расти. А где-то есть головотяпство, закостенелое отношение чиновников, военных и гражданских к раненым, больным, тем, кто проходит реабилитацию. Многое буксует, и вспышка может быть.

— Как изменилась работа СПЧ за последний год? Как вы оцениваете соблюдение прав граждан за прошедший год спецоперации?

— Когда была объявлена спецоперация, мы заявили, что права граждан в этих условиях должны соблюдаться и выполняться. Создана рабочая группа по проблемам спецоперации, возникает масса вопросов. Наработки показали, что есть пробуксовка государственных механизмов. Мы использовали возможности форума и провели рабочую встречу с руководителями общественных палат регионов ДФО по выработке методов взаимодействия институтов гражданского общества по работе с военнослужащими, с участниками и членами их семей. В разных регионах есть разный опыт. Где-то активно действуют, где-то не совсем. У якутов, например, есть сборные пункты, уже отработанные пути поступления гуманитарной помощи, граждане активно включились. Сказали «стоп», мы потом разберемся с этой пробуксовкой, надо сейчас управлять ситуацией.

Сейчас коллеги из Общественной палаты по моей просьбе готовят справку по военным госпиталям. Потому что складывается такое впечатление, что если гражданское здравоохранение в больницы вкладывается много, то с госпиталями существует пробуксовка. В центральном госпитале еще что-то делается, а на местах... Но мы включимся в это, у СПЧ условно дорожка чуть короче, к нам прислушиваются. 

ЧВК, были вопросы с осужденными, с их семьями. Муниципальные власти вроде как взяли на контроль семей мобилизованных, добровольцев. А эти семьи как? Почему, когда они отбывали срок — это одно, а когда убыли на фронт — это другое? Нужно тоже подключаться. 

— Количество обращений от военнослужащих, тех людей, которые получили повестки, увеличилось за последний год?

— Согласно положению о Совете, который утвержден указом президента, мы не работаем с обращениями. Мы консультативный орган при президенте. Но тем не менее работаем. Ко мне только в личные соцсети сколько обращались, приходилось много вмешиваться. Но мы отладили систему работы через уполномоченных по правам человека, тесно сотрудничаем. И президент четко сказал на одной из встреч, что мы должны работать со всеми уполномоченными, всеми общественными палатами, и не только.

В составе Совета есть уполномоченный по правам человека Свердловской области. И мы выработали алгоритм: передаем информацию ей, а она своим коллегам по разным регионам. Я лично по Владивостоку решал два вопроса, когда людей реально не должны были мобилизовывать. Все решалось. И сейчас ротация в Совете происходит: в составе есть уполномоченный по правам ребенка из Ульяновской области, все согласовано с уполномоченным по России. То есть, появился инструмент, благодаря которому мы можем влиять точечно.

— Не так давно был принят пакет законов о дискредитации армии. Мы, представители СМИ, почувствовали его влияние на себе. Например, не можем писать о ребятах, пришедших с фронта, которые столкнулись с какой-то проблемой во взаимодействии с армией. Как такие вопросы решать и куда обращаться им? 

— Система отлажена, но она буксует. Мы понимаем. Хочется сказать, что тут по формуле Бодрова: в такой ситуации нельзя говорить плохо о своих, даже если они не правы. Именно так нужно, потому что сейчас другое время наступило.

Но, естественно, мы должны следить, чтобы права гражданина были соблюдены насколько это возможно. Безответственное отношение решается только системно. И оно решается. Фонд поддержки участников спецоперации сейчас создан президентским указом, а в ближайшее время во всех регионах будут открыты региональные отделения. Система налаживается не так быстро, как бы нам хотелось. Дорога ложка к обеду, и человеку сегодня нужна помощь, а не через неделю, к сожалению. Но отслеживаем, насколько возможно.

— Масштабная кампания по выборам президента начнется в декабре. Будет ли она на фоне спецоперации или как минимум на ее шлейфе — неизвестно. Чего ждать в этих условиях от выборов? 

— Ждать результатов выборов. Жизнь не стоит на месте, страна живет. Президент на своем месте, я сейчас как избиратель говорю. Поэтому выборы — это правильно, они будут, на каком фоне — мы посмотрим. Мы должны избрать себе руководителя, и для меня однозначно уже есть кандидат. Но, возвращаясь к общественному контролю, общественному наблюдению, тут уже достаточно такая тонкая грань. У наблюдателей от общественных палат два заказчика: закон и совесть. Всё. У наблюдателя, конечно же, есть свой кандидат, но в своей работе он нейтрален. Это сложно, но иначе никак.

— Александр Сергеевич, какие планы работы Совета на ближайшую перспективу? Какие основные вопросы будут решаться?

— Жизненные вопросы. Я в общем то, частично уже рассказал — избирательная кампания, то, что связано со всем комплексом спецоперации. Образованию мы сейчас очень много внимания уделяем — это поручение президента. Завели себе такую методику, по нашим встречам с президентом всегда выходит перечень поручений. И далеко не все нам: поручения министерствам, ведомствам. Защищать права можно по-разному. Можно просто пытаться искоренить плохое. А есть другой способ — найти хорошее на местах и внедрять по всей стране. Мы занимаемся и тем, и другим. 

Печать